четверг, 26 января 2012 г.



Евгений Гузиенко@ проза 2011 


Блуждающую Луну. Видела ты ее сегодня, как видел ее я. Она вышла из облака когда я проходил через улицу, и исчезла когда я ее прошел.


***


Любое счастье, которое встречает меня, спрашивает твое имя и мне уже надоело, поэтому я просто прохожу мимо.


Вечер бывало, и был вечером, таким каким мы его знаем, но вряд ли он таков сейчас. Я не знаю, но я готов согласиться с тем, кто когда-то сказал, что все мы не иначе как нищета женщины, меняющаяся. Препятствующая.


Ветер! Я бы и был теми золоченными , каменными сфинксами, что встречали бы меня в свете любых этих окон, но я не они, и больше, я ни тот, кто готов снести им головы с каменных плеч. Теперь я могу сказать как зовут меня! Будет откровенны, то, что осталось от тебя бессмысленно и только это имеет значение.


Просто мне есть дело до последнего кратера в углу вселенной, дот каждой замерзшей воды на далеких планетах.

Это впадины моего существования
Эта вода часть моей жизни

Будем как все, и кто когда узнает что отражение лишь схема в журнале!

***

Я видел горы похожие на эти
Я видел тех кто был готов измерить глубину того моря, где каждый баркас был угрюм и сведущ,
Но никогда в своей жизни я не видел человека, который был рад видеть, то чего он не знал раньше.

Ветер есть ответ тем, кто не знает его!
Любое действие не больше чем иносказание,
Вереница того с чем слиться в состоянии лишь те кто не стараются быть вечером когда он настал.

Я знал, что весь мир уловка,
Что всё начнётся не начавшись
Запустим змея, и кто когда узнает где он, летя в своих спазмах, найдет выход из этого лета

Любое действие прекращается, когда твориться слишком много всего вокруг и твои руки описывают в воздухе, то чему ещё нет названия

***

Я видел стражников, которые метались и были пророчески точны
Я видел пыль и гром, когда гроза выкрикнула её имя
и вены впитали благоразумие, а всё остальное лишь вторила тому, что есть.

Где заводили песню аскеты; любители воды и хлеба.
«Прошлое и обрубленная нить» - они говорили мне это, повторяя снова и снова,
«прошлое и обрубленная нить», «прошлое и обрубленная нить»

Давайте сконцентрируемся.
Луна не залетит к вам в дом, смущённая она не будет окружать все взглядом или капать на ладонь воск.

Это её первое путешествие и будьте горды принять и обнять её как старую подругу
и достаньте вина, но не продолжайте, не замечать ее,
так как вы лишь её молитва,
и она вправе с приливом оставить тебя на берегу как дохлую рыбу.

***

Меня пригласили туда
где тянется своей
малиновой рукой прибой к скалам.
Я читал на тех скалах,
и мои буквы хватали чайки как мелкую рыбёшку.
Я молил море забрать меня как ту рыбу, что уже была там.
Я ничего не ел уже три дня, когда солнце село, и я поспешил домой

***

Однажды все прилегающие
окрестности слились в одно
и уже было не важно, что стало после

***

Свобода – равносильная объятьям, на которые способен млечный путь; ничто, что хочет сделать из тебя друга и то, чему нет описания, - все ищут тебя, как ищет своего младенца мать, забывшая, что отдала его в приют отчуждённости и приговорившая к смерти свою любовь к нему.
Любые ангелы достойны нашей ремарки, - поверь в это.
Мы прячемся от нашей тени, которая не ждёт и не верит.
Я видел огни Сиэтла и Белфаста, я видел все, что когда-либо стоило взгляда, когда смотрел в твои глаза, позволившие мне быть тем, на кого смотрят.
Я не могу спокойно слушать звук дождя, потому что в нём есть что-то от тебя и от меня и от всего, в то время когда я его спокойно слушаю.
Но допустим, я был в каждом мифе индейцев, в каждом светляке, запертым в любую из самых трогательных шкатулок и в каждой капле, что упала на землю, и разве кто когда скажет, что мой выбор был не верен.
Если бы я знал что сделал тебя счастливой, то я бы лишился своей последней амбиции


***

Я ничего не видел но
Продолжал трогать тебя
Смерть всегда рядом
она подаёт нам знаки
Эта такая встряска
расслабь голос
и распусти волосы

***

Приведи нас в лес
и оставь дотемна
И успокой верхушки деревьев
расправь их ветви,
дай им узнать нас
И дай нам наше прошлое и разреши поквитаться с ним
И дай будущее, чтоб выстрелить в него из ружья
И дай настоящее
чтобы в один момент
умереть с ним.


***

Добрая игра слов
Позволь мне уцелеть в этом молчании
Позволь выбить из демона всю его дурь
Железные цапли, каменные цапли
Всё о высоких ногах входит в камень
В зале играет музыка
Дирижер мочится с партер
Ему все аплодируют
Он не доставал его уже двадцать лет

***

Плачущий таинственный мир
Трагедия на дне обрыва
Разговор песка и всплеск волны
вспомни всё это
Ты уже был здесь
И был скалой и деревом
и был волком
Ты будешь знать всё это, не торопись
слететь с катушек
в деревянный мир
Мечтай ещё об обеде и ужине
мечтай о любви
и будь хорошим сыном
для своих родителей
Не спеши разнести в клочья свой мир
Свой мягкий медленный мир
Оцени все за и против
Опусти в свой жирный мозг
эту мысль, всмотрись в небо

***

Дай нам высокие дома
и прогресс под небом
Дай нам эту историю
и прочти вслух её тем, кто с нами
Пропой куплет песни
и введи нас в царство
И будь вхож с нами
и покинь нас когда настанет время

***

Я видел капающее чем-то чёрным небо. Там были ещё слова о нас и дешёвые игры на чёртовой лютне. Уже не знаю, откуда это всё взялось и куда исчезло. Знаю одно. Мы были там не одни, с нами были ещё те кто, как и мы не хотели ничего плохого дождю, но и не гуляли под ним. Я понял, мы были призраками, мы были без одежды, когда ветер подхватил и отнёс нас к лесу.

***

Дай мне повод
разобраться в себе
Мы смешные,
а мои сны коротки
для прекрасной музыки


***


Я крайняя степень своего безумства
Видел и скептиков и лютеран, они жгли
подмостки этой сцены
Они растерзали мои слова и мой резерв –
прогулку по склону,
совет, который переживёт все вещи!
И только так я был здесь.
Достань до любви
стряхни с неё пыль и возьми шанс в дорогу
***
Быть собой. Идеал за идеалом
Мелкие и крупные вещи
И мелкие, что по душе
– крупные.
Качество за окном
и звук пианино
и снег за окном
Всё свято в действиях для главного
Такой порядок вещей
Мы ведём отчет с того дня
Когда нас всё рассмешило

***

Я поступлю как моя фраза
Всё к нулю
Но дважды не поступлюсь с этим
прекратив отношения с самим собой.
И звезды, которые светят на снег, не важны
Достать тебе парочку, и ты не поймёшь
твоя свита:
все эти надушенные ветераны яви,
все - не спящие никогда,
все их треуголки и корабли
и сабли и мачты
идут ко дну
В то время когда я сплю
чтобы встретить тебя не раз

***

Капли дождя капризничали на моих ладонях
Где вечер сулил отвагу и кружева архитектуры
расписали крупицу неба,
дым и серый смог города.
Люди видящие и не видящие.
Так пропадает лето
Вниз на закат
летят две или три птицы
Цветы знакомятся с ночью
***
Вот бледный рассвет
Вот день где ничего нет
на кончиках пальцев.
Музыка странная как будто откусили от яблока
Вот дым и вот ночь, где её ягоды красны,
а прядь деревьев прозрачна над фонарями.
И здесь мы видим
её предшествующий оттенок серого
***

Стеснённые в средствах, гортензии –
слуги взгляда
Дань подати человеку,
его двойственной
и нищей сути
***
Цветы, в которых есть лиловый…
Рассвет и запечатление страсти
Вены искусно различающие ток
Ощущение воздуха под куполом
Слова – это скидывание рук, движение рук.
Так мы родились.
Твоё тело и как ты смотришь
Всё это делает из меня зачинщика
Из каждого движения нужно проснуться,
Из каждого взгляда без нужды.
Расправь плечи на том месте
Где до этого была лишь слепая материя.
Не бойся этой мечты
Мы вечность, что не любит быть ею,
Блики света на теле озера.
В каждой чешуйке морских рыб
Есть эти слова о тебе

***

Движенья, запертые под ключ
Пусти его по воду
Это не корабль и не плот
вечное рядом
бежать по лесу, наслаждаться
зови нас лечить твою печаль
собери музыку, отбей её у меня
В братстве немоты
поющие о любви Пьеро трагики
Все кто, когда-либо распускал волосы, знают
где свет прячется в темной улице;
алкоголики и шлюхи –
люди луж, в страсти
слишком дарящие свой взгляд.
Красивый пейзаж и песнь зимы под шатром
прогнило, всё прогнило
Так просто без цветных снов
начинать лязгать словами
о полях подсолнуха и красном закате
брось всё это!
Не твоя ли это рука?
Не твой ли это танец в колее?
Дорога и местность
где все подхватывают твоё сновидение


***


Взгляд, уставившийся в середину тела ,
бледный экипаж моего я,
и забывание страсти –
всё это слуги зелени.
И весна для них
ещё одна поездка
верхом на звуке флейты


***


Да будь уже собой
Собери собор и сожги.
Ключ в двери и это налево.
На раз и два – открываются раны
На три – пахнет железом
На пять и шесть – ничего нет.
На семь – открываются раны
Где соль лежит на еде,
А кто не плетет его имя из трав
тот прячет смех в сказках,
а в хилых цветах жизнь


***


Чёртова немота
видела ли ты благородство в тех лицах,
кто готовы были, пасть ниц
перед тем храмом души,
где твоё имя имело связь с его пагодами,
а твой образ и вовсе с его творением


***

В этом и том царстве
Веди нас терять свой рассудок
и долго не думай, расталкивая плечом генералов
Приказ и лицо – любящее безвозвратно;
дарящие покой и они же -
безрадостно и кровь венам;
настил и сон на сне.
Миг озера – вставка в твою сущность!
Так уже было и было не раз
Заметь меня, где праздники создают отчётность
нашего здесь пребывания
Заметь и там, где судорожные кули ждут приказа
чтобы навьючить мулов,
а воины сражаются за победу
Узнай меня среди них!
Эти воины и поклажа суть одного страха
Бесстрашный не может быть героем
– таков антрацит на вид и вода на вкус
Одна суть вещей

***

На краю музыки

Конница дьявола, застрявшая в уязвленном сердце;
Пьянеющая реторта сна и южные птицы, клюющие гранат ночи;
Аорта вселенной и её шедевры: ангелы,
рыбы плоти,
с душою смерча – галактики
в пасте её бедра;
Чертоги покосившейся юности
с обветренными поцелуями и стремлением вниз
( пантомима рта с мякотью на дне колодца сказок и тарабарщины)
Рецепт мигрени, там за лживым светом фар её забвения,
Занесение меча в пойме;
Пламя артерий и просчет конца;
Травы и львы, льнувшие от бессилия в плоскость судеб
Гиена рас вне клетки могилы!
Закат в стороне поцелуя;
Клеть и уткнувшиеся в ласки юнцы
– боги моего признания!
Схотома, однажды пославшая внутренность губ в скрытую впадину.
Змеи – слёзы страха, блеск и покровы жала
Глаза – недвижимые зрачки-созвездия
Спесь и это шипение – всё, что мы слышим, смотря на шрам солнца.
В лабиринтах сна мы ищем праздничную Луну –
светоотступника этих мест, и своё законное место в ложе.
Соскабливая со стен крики и встряхивая танец, мы с замиранием ждём игр, их искры и тайны.
В сквозняке безудержного лая волн
– потока, что выбросил нас по ту сторону сна и оставил одних здесь на острове
мы узнаём шторм
по его спине,
его мрачную вихляющую фигуру покидающую материк,
наш трепет и мир мечты
где перевалившись за суглинок убранства ночи
ты чувствуешь её взгляд, как чувствовала бы рука томпфу или гарду оружия
и зная, что она там есть, ты исчезаешь в основе её грёз (что ещё острее);
В бесцветном нутре цедры – изнанке волн её молчания
Где мистраль за секунду до страха обходит стороной безусловное и бесконечное творение волшебства и стрима
вне магистрали времени и созвездий
чтобы однажды вернуться обратно
в подводный фарватер царства;
В фантазию истинного Сатира,
В фольклор гранатовых снов на ветру, вдоль меридиан мифа,
В космогонию волынщика, его мистерию на краю скопления разлук и безупречной оптики эгоизма;
В бесцеремонную химию эротического успеха её покровов и жертвы Клиру.
Клавиши водопада – покрой в глубину гармоний!
Экстракт голоса Сирены на пике форте моего везения
– статика всевозможного варварства!
( Эскапада звёзд на дне сна Этны;
Танец и его фатальный эфир мистического).

***

В далёком будущем, когда не будет огней и тебя и меня тоже не будет, мы с тобой будем сниться последнему на земле растению – маленькой вишне. Наше горе ей покажется сладким и единственным ручейком жизни, а наше счастье свежим ветром приносящим весной весть о первых бабочках.

***

Совершая свой привычный виток, удача за ужином этим вечером. В халате для полуофициальных случаев, как следует заспанная или разморенная сном – хотя такой час!
Не вспоминай и не препятствуй!
Её тонкий кишечник…
(Не долог час её лучших двубортных смокингов, на старый лад всё из тех же фильмов.)

***

Пятипалый дворец и визит культур
Я замер. Хор золота густой, как и домашняя мораль
Фаянс и кольцо с родовым гербом
Обусловленность тайны с браслетами страха и нерадивой прислугой;
Винные погреба и жирные коты – столь важные, что ещё чуть-чуть, и они будут надевать сабо к завтраку;
Питомники с золотыми карпами коя и утонувшей знатью;
Антресоли с тамошними призраками так полюбившие хозяйское пюре.
Вотчина отца семейства:
зелёное сукно, будящее не молодую фантазию Графа,
на столе:
красная малина, –
которая выглядит слишком человечно среди родового хлама и слоя мебели.
Детский смех, что разрушит эту картину, ещё не родился. Постепенно у основания особняка отделяются два не больших блока камней затем ещё, и ещё. И так от поместья, о котором я рассказывал ничего не осталось.

***

Ночной дождь

Утро следующего дня ещё не началось, а трава уже подстрижена и зелень её тонка.
В волнующем сердце мраке родилась Луна.
Продолжая свои сны, она родилась из шелеста этих листьев и пахла серебром паутины. В положенный час впитавшая контур залива она попросилась на руки той стороне туч.

***

Нам подобает быть смелыми
Здесь, на ресницах инея
Алые губы и всё остальное,
это они же спрятались
в другой форме и другом цвете
Все тени – застывшие слёзы снега
Его взгляд на вещи; мой взгляд


Оберни в это свой смех в эти вещи
– это откровенность и знак.

Я вижу будущее
Его сытую патоку
Здесь, в ивняке сна
его медленные дожди
Оно танцует нас на золоте и серебре листьев.
Будущее на кончике выдоха
В пении и полёте птиц
В их весеннем пении есть ноты глубокой осени
В крике птенцов они есть
В каждой снежинке – история о нас и история мира
И на отдельной мы вместе, до сих пор
Я видел, как снег перестал кружиться и падал к звёздам

***

Такой странный страж, что хочется обнять, прежде чем убить его. И полюбить, прежде чем обнять.

***

Шерсть зверя мягкая и пушистая
Где сердце подношение ветру
Мажор, заполняющий комнату трагичен как смерть Сатира.
Теперь уже не будем о нём
На месте твоего тела я бы уже поспешил ко мне
Дикого леса радость!
Рычание зверя на мокрой траве – твоё подношение
Без этого часа немыслимо прощение для бездарного хозяина радости, наконец-то открывшего свои аттракционы и пустившего туда детей за смешную плату.

***

Прозрачные реки на месте мистического совпадения глубин
где я нашел тебя;
просвет вод, чистый и усталый плёс – то ли сказавший,
то ли пытавшийся сказать;
Странный, но уже любимый вид сосен сбоку и дальше, вдоль дороги трава и придорожный цвет, застрявший в фантазии косогор и море – большое как близкая ладонь. Незажженное море как близкий друг.
Маленький островок воды между нами – его сбежавшая дочь
– недосмотр больших птиц и отлива.
Случай с прибоем!?
– Мы не скажем, среди нас нет сдавал!
В поисках пульса незрячие жесты рук и перебежка в вакууме; прыжок в дыхание и вкус смеха,
заглядывание под маску проклятий и хвост солнца
– дорожка Луны, что всегда напротив.


***



Для любых:

Течение рек пересохло в сердце города – наваждение в пригоршне пустяка!

Очередной спазм на краю пропасти – Везение!

Отсутствие горя говорит о многом. Мы утратили путь к солнцу там, на кушетке!



***


Принц посмешище
Принц посмешище
Очередной грех – ностальгия
Чертоги лисицы и любовь целого города
Западный шум и машины вместо кормящих матерей
Солнце, заставившее февраль улыбнуться – казни их!

***

Прошлое и настоящее во всём подражающее прикосновению смысла;
Гулкий мрак с лишением лет и скорбным лоном отца
Крещендо – фальшивое как колокольчик в гостиной.
Закат, на который меня не позвали (опал бежавший от ночи и существ плоти в длину гор, чтобы ворваться в чужой сон не застал признания моего взгляда).
Сырость мига уже спешила тепло в домах, где зажгли свет – галоп следующего шага никогда раньше не бывшего таким скорым.

***

Рождение лжи

Безумство и любовь что нас здесь встречает, карается по закону.
Алчущий взгляд света на не весть, каких крыльях несущий новости генералу о его, спившихся и погрязших в разгуле маршалах.
Суд над ребёнком на острове и над теми тремя осунувшимися с малярийным взглядом, сыновьями плотника.
Здесь, под Луной, которую ещё не видно, в промежутках бриза, под началом её величества, на простыне бликов и плавучем мусоре, в пространстве, оказавшемся между ним и взглядом поначалу распознанную мной как дремоту или влюблённую тишь с огарком пасквиля романтике (обманчивой проницательности) родилась ложь.

***

В чужой стране на том конце пути – виденье женщины.
Смысл с мягким голосом преисподней знавший мои привычки как иной знает обряды своего народа, скажет мне (повернувшись к змее на краю того бревна)
– Проявись в воде. В гирлянде этого потока! Несущего в плавниках силу, а в жабрах статику и материал параллельного мира. И всё это прежде чем увидишь её стелющейся над Атлантидой; оплатившей змеиный долг бессчетному числу незнакомцев в середине дня. Здесь. У жёлтой реки.

***

Я придумал имена, детям своих фантазий, не следуя этикету слов, засовов, решеток и прутьев поверх звена логики удовольствия;
Радужно-сухого кладбища глаз – общественной одышки.
Я просиял их в прогулке;
в подводных течениях я потерял их, подмигивая крикам с палубы уронивших браслет, и уже больше никогда их не видел.
***

Выйдем за пределы шарма, выберемся из его нежных фетровых лап с закадычными друзьями и ландшафтными гуру.
Бок о бок с искусством, которого ждали, покинем карнавальных зодчих с их мокрым пиететом к антрепризе и балетным пачкам.
Мы идём слушать истории о сне и мягкой соломе,
о коварстве еды и заговоре Венеций.
Мы вжились рассказы юга и хотим большего!
Мы ещё не выстругали амулеты от хилой любви.
Жёлтая торговка. Нас не пустили на свадьбу
Театр и плющ играющие сами себя;
Арабески и извилистый чад пейзажа с ужимками для радуг и канатной дорогой в лес,
повязки для глаз и вход в галерею
Молчание – ловкое как приученный свист.
Везувий нагромождений, немыслимое контральто пучины
                                                                                   -наш первый урок здесь.

***

Убегающие, зовущие
Любые, кто не видели меча!

Оставьте мечты, отложите до вторника!
Вторгся! Вглядись в это
В этом нет ничего для тебя.
И никогда не было

Тебе дали одно сердце.
Причина войны — действие, так повелось

Причина любви — торг
Простили их — простим себя

Выстроим солдатиков.
Выплачем глаголы и бросим в реку. Скапнет с них или нет — ничего не произойдет, так или иначе.
А происходит все по другому, но это смертная скука, Не о чем больше говорить.

счастливы есть
счастливы спать
счастливы

А что до того что нам не встретиться и не взяться за руки, - мне нет дела, понимаете?

Кот ждет и я жду.
А вы знаете, что все что пишется это только для себя.
Для себя. Это сложно почувствовать но легко понять
Но все всегда для себя.
Для себя и для других.

Для любой трагедии есть конец,
для любой любви есть конец
Не надо об этом думать.

Отстрели стрелку подошву.
Тень может делить.
Вода просто есть.
Сердце бьется во всем,
Отказываюсь себя понимать, но помните — у вас другой случай

Ах, если бы ах!
В окне отражались люди

Я могу быть всеми песнями даже теми которых я не знаю. Я не хочу этого
Не знаю почему. Простое человеческое «не хочу»

Передвинем блокнот
перелистнем берег

Не бывает глупых перекрестков. Бывает рябь и то время когда ее нет.
Все смелые
Когда случается музыка не знаешь ты играешь, ты рядом или ты музыка

Давайте будем осторожными и тогда кто скажет где появится чудо?

Я бы ля ля ля тро поля, поля поля поля — я был бы дальше этих слов, но всегда есть время одуматься и остановиться, продолжить начатое!

Смеяться над смешным и грустить о грустном. Но что есть смешное и что есть грустное в глазах другого?

Давайте лучшим голосом споем, но шепотом, так чтобы никто не понял о чем мы поем. Мы всегда поем ни о чем.

Я бы и был всеми влюбленными но я не они.

Дождь может идти или не идти, мне было много лет когда все были в пол голоса

В моей жизни было двадцать стоящих девушек.
Трем из них я писал письма
От двух я жду ответа
Одну из них я люблю.

***

Собери все в рукав, будь ей уже!
    - фея в страхе за свою жизнь (такого не бывает)
Сказочный персонаж
и арктические просторы
наука сна
сон холодной зимы в полдень
и там где ближе к утру, залив спрашивающий у маяка время.
Скоро полдень и он не горит.
Вот он загорается и так с помощью него мы отличаем ночь
В нас дует ветер
зимы здесь без снега
Безлюдно, много птиц.
Вода кажется абсолютно живым существом.
Море и его душа входят в тебя и остаются на долго.
До тех пор пока ты этого хочешь.
Море внутри тебя как бы говорит что все' лишь слухи о всем.
Внимания стоит лишь море внутри.

Ты над ним птицами,
ты можешь быть им если захочешь, прямо сейчас, ты уже море.
Ты был им всегда, не в «бытность» и не по чей то прихоти.
Расслабься и впусти в себя объятья.
-не думай о нем
-думай им!

***

Играя с клоуном
помнишь себя и ночной фонарь?
Дерево — ребенок.
Вышитое каноэ вниз по реке
Помнишь странные мысли
Знаешь, - теперь есть все время мира!
Скажите еще более или менее правдивое теме же словами?
Соврите на этом лугу и соберите очистки.
Не везет — значит не везет, и нечего боле это не значит.
Все бессильно перед слабостью.
Она самодостаточна
У нее есть свой шарм, свой стиль
Не надо ее форсировать и претворяться сильным. Войди в ее дом, выпей чаю и осмотрись. Может оказаться так что ты в логове.
Так и есть ты в логове зверя. Ты у себя дома.

Для не скошенных лугов есть оправдание,
Для старости и смерти ты можешь найти его,
но брось это дело по дороге в старую хижину моряка.
Для каждой мысли есть свет
Для северной звезды плачь. Всегда ничего нет.
Завтрашние великаны; игры смотрящиеся пассивно; вся грубость мира, когда красота распадется на узлы, соберут ее, выпуская из рук.

***

Как будто ничего не ждали
Ползающие под землей всходы звезд и наигранная пустота луга
Улыбка плеса слева и валуны выступающие из воды
Заводь такая тихая что нарушить ее тишину могут лишь стрекот двух или трех...
Рисовал ли ты в детстве звезды с пятью концами?
Тогда ты знаешь о чем я сейчас

***

Где-то растет цветок
С синими лепестками...
Обозначь его как нашу встречу,
Сомкни колени
И попытайся что-нибудь сделать,
Потому как скоро
Этого не потребуется от тебя совсем...

***

Затворники верхом на капле дождя,
Евнухи с поношенной костью
Выслушав это, метят в промах!
Любое означенное действие протягивает руку Ничто
Сама мысль и случайность — клубничное дерево
на теле ответов,
остановка в пустыне чтобы сделать на песке яичницу

***

День дней
Ночь ночей

Крохотные шутки наполняли вечер тревогой, в свойственной юмору манере быть трогательным, что периодически заставляет просыпаться грезящих наяву людей.

День дней
Ночь ночей

Забери нас. Я не придумал фильмов, чтобы смотреть ещё. Кому-то нужно принести то, что мне приснилось.

День дней
Ночь ночей

Это больше похоже на цветок, но совсем не он. Основа и материал те же, образуясь от взгляда, это лежит на дне стола, в его середине. Думаю, если бы не было стола, то «это» осталось бы все равно на уровне колена стоящего на стуле человека! Назовем это М.

День дней
Ночь ночей

Ничто не зовет. Звуки имеют важность, если сулят опасность, и только. Всё остальное не существует. Паралич предметов заставляет молчание быть честным и уже не упоминать более любой фон созданный человеком.

День дней
Ночь ночей

Описывать нечего, действие М поглощает сравнения одно за другим. Уже неважно, было ли это сегодня или только будет. Запах М замещается запахом комнаты, но смотря на М, понимаешь, что комната пахнет, как М, то есть просто как обычная комната.

День дней
Ночь ночей

Ночь движется или стоит на месте, зависит только от утра. «М» и «взаперти» – два слова, которые неохота больше повторять, хотя первое меньше,чем второе.

День дней
Ночь ночей

***

Мне никогда не были важны имена. Мы носим так много имен, так много масок.
Наше настоящее имя как десерт для ведьм. Мы в сердцах молчим о нем,
всегда, а то и не знаем его вовсе!

Смерть карабкается по кораблекрушениям нашей скудной магии

Падеж и любой травести уже покинули корабль алчности в широтах этого моря

Я без воздуха от тебя

Блики на этой пристани крадут взгляды
Так и знай.
Ты смотришь на себя из воды когда море играет словами

Русалки тебя усыпили,
На этом своде нет больше места для для грошовой тревоги
Принеси это в дом и успокой себя
Заключи сделку...

Всегда читай не читая.

Это только для тех кто на пороге открытий!
Это всегда для безуспешных усилий
Это всегда для тебя.

Для страха и усилий; в конец смазанных и достойных ретуши картин,
твоего обычного дня.

Грезы такие неумелые что кажутся мне массовкой в третьесортном кино.
Все дело в главных героях — в их заурядности, да простят меня Фивы,
все дело в проведении время

Пляж на который тебя не позвали остыл в полночь.
Друзья разошлись под гребки.

***

Магия а ля Фрекен Бок

Мы рьяно плетем и под дудку времени. Успеваем молчать продолжая толк

Однажды мы будем в этом свете Луны или солнца и нам с этого ничего не станет

Про соборы: равновесие возникает за счет компенсации, кто-то так писал, и я думаю это применимо ко всему. Вот например, ты можешь стоять на одной ноге — и это уже закон.

Патио задушены играми детей и в свете не полной Луны не видны издали

Если ты любишь то прости мне закат
Если ты любишь то забудь о чем я...
если ты любишь.

Все. Дальше следуют рецепты от мигрени и отдельная глава посвященная выходцам наружу.

Можешь написать историю про меня, так что бы было понятно, что я это я. Можешь?
Или спой главу о тридцати вещах
Или выстругай плот и выйди в море,
так или иначе ты сделаешь то о чем я тебя просил

Полный идиот в эпоху пешеходных мостов так или иначе — тот самый!

***


Всю страсть жизни всю соль этой шутки
Время цариц и львов прошли и не прошли
Это звучание эфе и бой барабанов
Кто впустил хищных птиц в сердце голоса, назвавшего имя царя?
В остывший и означенный день юга, на берегу,
В пасте змея моря, помня про бриз и про ядю


Рядом из двух или трех верных друзей, выбравшего себе пажа, тем самым
наделив врагов мудростью.
Совершив силуэт, спины волн уснули. Невеста этих мест


От туда рождается минор во всех грустных песнях и паршивые мысли
Иногда вежливей смотреть на тень человека чем на него самого
Настоящее приключение и вскинутые перья - в разлуках!
Соль в рукаве — так делают все фокусники.


***

Множество приключений по бровке обрыва.
Ты видел скачущие водопады и кажется уже плыл, в минуту горя, вниз по течению...
Много желаний в руках и у черной птицы
Когда крылья рассвета вдыхают океан, а у кромке вод видно пламя, как брошенный туда сюжет — я хочу его выбелить, здесь по берегам Сены.
Камилла и Жан в прошлом лунного фарватера памяти.
Перенесемся на двадцать рассветов вперед:

кромка льда усыпляет блики подчеркивая на берегу тень,
такое тепло что скошенные луга устремляют раны к заре, как и тогда, к берегам неба где ничего никогда не происходит по воле бриза и взгляда

В баре Фоли Бержер занимаются скудоумием, а монахи мыслят как трезвенники.
Это конец света Лоран. Закованный в лед маленький конец света.
Брешь и пустошь на том лугу.
Трава в ее зелени
Зачарованный странник уже не воин, Лоран

***


Я уже заправлял эту постель, запахи не пустили меня к себе.
Я оказался не нужным для всего вокруг, я думал лишь об одном…
Спрячь меня в самое глубокое место,
И я посмотрю на тебя оттуда, как смотрят на волны с берега.


***


Я уже однажды забыл тебя,
Аполитичный, как концентрат доверия,
Ничего не взвешивая, я забыл тебя, крошка.
Кометы говорят на языке животных и звезды.
Кометы не верят листовкам, что мы пишем.
Мы слишком много пишем ни о чем, так уж вышло.
Вспомни меня, малыш,
Пройдут корабли, и их днища будут математически выверенными
Ангел, поработивший мир, не думает о дисциплине
Поверь мне, и ты будешь права во всем.


***

Ты как лисица, свернутая в фотобумагу,
Осторожный нерв, угрожающий электричеству.
Как бабочки-дальтоники – ты тычешься вместо цветка в воду;
Как брошенный в небо галоп – ты стираешь местность;
Как воспаленные хризантемы, ты дрожишь от пахучего гула автострад.
Брошенный вскользь взгляд кормится твоим теплом, когда ты нужна мне.
Твоя манера быть пахнет лесом.
Как маленькая улитка, сбежавшая от мамы-улитки,
Свернутая в комочек, ты правишь галактикой.
Женские руки, поливающие каланхоэ за окном – единственная моя измена.
Синица, которой вырвали горло,
Как вены победившие ток, ты прячешь весну на затылке.
Я всего лишь рыцарь верхом на празднике без руководителя,
Балет, которому отрезали уши, за то, что он пил твой сок,
Свет, мчащийся в трезвость.
Как зеркало, нагнавшее свое отражение, я резок с тобой.
Река, впадающая в реку, делающая неясной пыль и то ошибается чаще.
Наши истории трутся о друг друга.
Сама по себе, ты всего лишь демон, взъерошенный, как мальчишка.
Ты всегда плывешь без пренебрежения к ходьбе,
Ты хранишь нарциссы в шкафах, чтобы нюхать их луковицы.
Я готов дать прозвища каждой пылинке в нашей комнате.
Буду целовать твои споры, пока тебя занимает календарь.
Я теряю свои амбиции, когда нахожу тебя вновь и вновь.
Героика рисует пешкам новые головы, а я все тот же, когда ты подле меня,
Или еще больше, если зовешь меня.
Я уже смирился с паводком и пением птиц,
Но ты не видишь меня ночью, продолжая быть ласковой.
Пусть ты и думаешь, что я был до тебя сносным,
Но я готов изменить прошлое, чтобы польстить тебе.
Ты предаешься разгулу, несмотря на мои джинсы.
Любым не усмирить свою зависть, даже когда ты лжешь мне.
Как детские слезы – ты прячешься в радуге.
Как национальный гимн, спетый картаво, я у твоих дверей!
Ты не ласкаешь себя – ты знаешь будущее.
Мои пальцы помнят запах чайки,
Речные камушки бегут за мной, они хотят надеть целлофан на мою голову.
Любая свадьба становится похожей на картошку, когда мы держимся за руки.
У твоего солнца самый спелый вид из тех, что я знаю.
Как рыба, не пробовавшая алкоголя, я люблю тебя.
Когда я говорю что твои слова и вокзалы, разные вещи,
то я говорю с ухмылкой, ибо есть только ты…
Как твердь, совершив побег в горы, ты принуждаешь меня бриться,
Ты раздеваешь взглядом зиму, раздевающею лето.
Улыбка твоя не боится странных вещей, что происходят с нами.
Цены упали на мой голос, но ты ему веришь...
Ты ласкаешь уют тревогой, называя перец по имени,
Ты нежна, как сны подснежников.
Твои губы – всего лишь повод остаться с тобой навсегда.
Ты не боишься светить и после восхода солнца.
Я, как пахнущий тобой, смело могу разрывать на части любовников,
Зажимающихся в переулках.
Виноград, с которого капает мясо, не спешит быть стервой.
Ромашки, пахнущие бетоном, однажды уже были рядом, но ты не дала им адрес.
Слова, что я говорю сидя, падают ко мне на колени и дышат жабрами –
Только ты знаешь смысл этих слов.


***


Я естественный как два обломка
Ты можешь значить многое, как дорога и свет бесконечных фар, как дорога и пустота ее ночью.
Мне нужен этот маленький простор как стражнику песня повешенного,
маленький комнатный простор с видом или без вида на юг
Я мечтаю забыть любовь, не вспоминать и не говорить о ней больше — эти клоны рассмешили взрослых!
Всякий прошлый и будущий раз мы лишь кидаем кости, мы просим судьбу и ничего не теряем
Дети тревог, старые дети делают мир лишь смешнее и не более.
Весь прискорбный момент у вас в голове, его не существует вне меня, во мне.
Я себе сорок раз говорил — напиши радость, размашисто, так чтобы в это поверили как в день и ночь, но получается у меня одна лишь скверна и ничего не выходит.
Жалки те кто не смеются, а лишь ждут рассвета, но и они правы!
Нашим жестам не дотянуться до чуда — тем жестам которые этого еще не сделали.
Я думаю я всегда думаю о тебе!
Нет личного счастья, только лишь разделенное.
Замок в десятки свеч не объединит поколение.
«Никогда не суди да не судим будешь» но ведь это уже суждение!


***


Я не сознаю никого рядом. Рядом со мной никого нет и ты этому подтверждение.


***


Допустим я узнаю тебя в нимфе и твой шаг прольется
ты не дашь мне слова;
В Сирене — белокурой Сирене
средь синих волн и больших камней;
Ведьмой посреди толпы


***


Ты не видишь меня и не узнаешь. Ты ушла туда, куда бежит от меня любой красивый пейзаж, - на тот конец света где нет радуги, а рыбы рождаются с абсолютным слухом.


***


Застигнем и растратим уют, где мыс напоминает павшего от бронхита медведя, а деревья на скат и репей на его шерсти.
Заиграем Луну и выпустим ее из рук, отпрыгнув втиснемся в лес.
Впиши свое имя в этот крик
прежде чем он сядет на спину ветра
и по тонкой ручьистой линии
понесет их на глыбу гор.


***


Те кто не знают правды
не придут сегодня ночью
и не оставят в семье нас одних


Те кто не знают правды
забились в угол как полдень
что не ожидал от нас смеха в тот час


Те кто не знают правды
верят на слово нашей лжи
в те моменты когда мы говорим искренне


Те кто не знают правды
в объятьях ночи
и те кто не знают правды в прошлом.


***


Это я, - тот кто до сих пор пишет тебе и верит что ты возьмешь мой листок и по другому прочтешь свои мысли.


***


Молодое бездействие где лисьи чертоги.
Надень зимние побрякушки, те что я тебе выбрал с ней
Пару ругательств и дело в шляпе (сцена где тебя выгоняют из дома).
Эта с далеких островов, а та полностью из дерева в форме сердца


***


Рубины дали сбой. Нега сворачивает влево по пути вперед.
Это ведут на кусты и травы (птицы и деревья молчат).
Молчание, ветер. Снова ветер.


***


Письма внедрившие для твоего досуга грусть в твое вечернее время...
Как олеандр на заднем дворе, только при лунном свете сулящий опасность,
так и ты не видишь и не ждешь момента устраиваясь по удобней
перед его псевдонимом.


***


Досадна та злость что изобилует ругательствами в коих нет искренности.
Это единодушный плен, а не перечень жизни
                                                            -затравленная, не глядящая судьба момента.

Ничто не содержит загадку в тех самых местах истинного света ссоры. На полотне леса боли короткая ее мужская рубашка и видавшие виды слова в новом теле соблазнительного рта ангела, сбежавшего от дисциплины и надравшегося на радостях; съевшего весь щербет от Палистины до Юга.
Уже потерявшая цену действием без радости удовлетворения; немой скептик безвылазно следивший за чудесами в зашоренный глазок мига.
Та что хотела женить меня на своих складках и неприязни к опере (к слову о Цветке — красивой) в столь сильно определенных людях.


***

                                                                      Закат

Красивой, такой какой может быть только первая равнина что приютила оленя женившего на себе горы. Высокая и старая ель, не выше утеса, но ведь и утес не мал — приют брызг и стяжатель непонятных наречий, бьющихся волн о камень.
Шипение солнца вдали, как будто кладут в пустую коробку статуэтку, готовясь к не долгому переезду.


***


Молодые своды и эта печаль: возьмите мои скрученные руки — эту роль что дотла сгорела.
Эти плавники маленьких лодчонок вбейте в мыс у основания. Оставьте ограду, поляну с домиком и этот переход к осени для рисования;
каприз двух берегов и постоянство облака.
Ком взгляда разбивший витрину природы.
Пустотелый хрусталь и принцип одалживания — «ритуал анестезия» в этот полдень.
Час чернил и адрес зелени,
Праздность и наоборот — безуспешная точность,
Пейзаж и время коктейлей,
Силуэт усталости где скамейка в парке,
Изменение прошедших дней в двенадцать.


***


Ты вышла (горничная)
Проблеск сознания: горы и эта река, бедра берегов и бессмертие луга.
Однажды ты не придешь и посчитаешь что проснулась вовремя. Схватившись за воздух, ликуя будешь танцевать с тенью наступая на ее мертвые лапки, и по ее журчанию узнавать проклятья в свой адрес и на свою судьбу.
Пологий подъем и спуск которого не ждал.
Гипотетический мусор: чужие тела и вода и свое тело, извивающееся как соломинка на исчезнувшей поверхности.
Туфли и холод течение времени, - таким я ее и оставил, проникнувшей в бункер сквозь убийство чтобы дожить без любви свой век доказательств и проявить себя публично в кино и театре; на вершине каньона и вдоль этих троп. Где лес темный — с прожилками для сна и историями ветра, насаждающий на когти гула ее
                                                                                               -горящую для моего холода.


***


Руны и дикая клеть севера.
Осторожные руны и ансамбль света дождя.
Такси в город, в скудный амфитеатр быта ее денег. Места прически, кошмар еды, окраины с гитарами и вставной челюстью. Сердце к тщеславию выскобленное поскребком.
(Притупляя скорость обломков цепи, внутри всплеска.)
Никакой лжи и никаких поклонов.


***


Кто когда выдержит удачу светом.
Где трав и лесов счесть и не счесть. Озеро куда опускают руки деревья, а рыбы крадут с них гадов.
Там где день с его невинной свитой целуется с ночью и дорожит всем и ничем, где ее голос нежен, а взгляд прозрачен над фонарями.


***


Износ слова, везение на кончике яда
Там под ее истерикой, закутанный в шторм на много миль ее пальцами, чернеющие, льнувшие через края крика света из основания радости, малыши.
Ярды боли рано или поздно теряющие надежду момента; вероломный резерв воды и как следствие изобилие рыб в пересохшем потоке.
Устройство мышц не хуже капкана сцепившее страх до крови.
Гипноз плена свечи у идущего в брод и держащего ее за руку.


***


Я подхватил холод но Рим не перевернулся. Значит я и есть этот холод, а бессмертие есть все лучшее пока я жив!
Сырье в этом духе может грубеть от стыда своей робости или же не зная ничего о зеленых зимах терпеть истину тепла льда.
Железный дровосек покрывший позолотой ротонду из дерева, обращаясь к местности и как бы заискивая у нее, но уже ставящий в упрек ей целесообразность северного потока и моста через пруд с замиранием в сердце произнесет: «устье!» или «остров!». Тогда: вся северная листва и болото, там дальше в низине оживут чтобы дать ему сэкономить двадцать лет. Двадцать лет, о которых, еще никто ничего не знает и ничего не скажет.


***

                                                                         Глаза

Дикие глаза принца
спрятавшие колесницы во флюгеры,
впитавшие тяжелый закат в сретение.
Безумные глаза принца в тайне все быстрее и быстрее пытающиеся нагнать образ ускользающей красоты, который виден лишь им и котором бессмысленно распространяться.
Глаза, убеждающие ярость менять свою привычку чрезмерной реакции. Убеждающие выписывать нагоняй немедленно но прибавлять к числу один или два.
Глаза, что уже отказались от синего и птиц.
Искрении глаза принца в чуткости с которыми может поспорить смерть или сон или скарабей 
- все то, что подразумевает расслабление и мудрость.

Глаза отбирающее безумство у страсти, - одним лишь своим продолжением!
У любви — своим потоком и скорбью!
Глаза перенимающие холод и дарящие холод без симметрий.
Озера в краю листьев этой долгой осени.


***


Разговор с Демоном


Талисман, еще не начавшийся с печали... - продолжил Демон
...отвергни его!
И путь твой никогда не остановит время и не обрушит ярость на птичник что так уязвим и хрупок.
Уже движимый этим противоречием осторожный и бессмысленный его поступок перевернет горы на земле, а вода станет домом для птиц и неба.


Традиции истребления и печали для его глаз и рук...
В подношении миллионы ручьев и бессчетное количество роз и звезд, таких безымянных и ждущих ласк.


Звук посылающий стрелы в цель; его дым у костра у озера и он сам — одно целое! И когда демон разговаривает с огнем он говорит в первую очередь с тем кто проявлен в цели и в пути и в подношении к этим местам — кажущейся на первый взгляд безлюдной равниной!


Шепот гор, роса и туман над травами, голос его любимой — это не обескуражит демона. Его приучили брать во внимание его силу и страсть. Положение и метод он найдет исходя из этого.


Солнце — величественная звезда и соловей сделанные из бумаги в сущности одно и тоже и принадлежат горению.
Они знают это оба, поэтому из действия всегда таят тот алмаз, чьи грани свободны впустить и отдать свет, а язык поэтичен и подобен туману, чтобы не искоренить смелость в глазах путника и скрыть лес и волчьи стаи что в нем находятся.


Эти игры так древны что на фоне их снега звезды еще не блестят, а на первой ладони начертано «время выбора» - не должного порядка, но выбора!
Запинаясь об это отличие снова и снова ты найдешь свой путь и совершишь эту прекрасную ошибку, над которой прольется мой смех и моя тень приобретет качество той печали что ей так не хватало.
Сейчас и ветер и другие игры не такие как были раньше, но вскоре они станут прежними. Уже сейчас они ими снова стали


***


Теперь уже и звезды и всадники куда-то делись — магии наперекор!
Заря — и печально и красиво! И не улыбку отняли от лица но лицо отвернулось.
(Так подгоняют ключи, чтобы дать прозвучать фантазии — миг решения и кропотливого равновесия.)
Свобода такая красивая что не ждет весны чтобы проявиться в цвете
Увядающий или жаждущий обновления голос, окликнувший меня, то ли зовущий
Прижимистый цвет совсем не похожий на эхо, объемлющий чуть ли не все пространство при помощи реки и леса.
Тайник природы где прячется свора звезд — глаза детей хищников. Крошечное тепло, юркое, пока беспомощное доверие; не знание когтей и зубов — настоящая тайна!
Приведшая пестрый миг к сказке — прогулка, и необязательное знание
                                                                                                       -магия вначале!
Чувствительный и невесомый маленький сон зверей - не больше двух ладоней.
Я не шел специально за ним когда он мне улыбнулся.


***


Ты не знаешь...


Ты не знаешь о чем идет речь когда говорят что дождь прекратился и у воды три белых колодца ждут солнца. Но для лилий дождь не пагуба, а яркий свет не крамола!

Ты не знаешь зачем лесник держит в домике пианино. Старый — он просто выжил из ума; звери смеются над ним, но в кормушку для птиц он кладет программу и сегодня там Дебюсси и Григ.

Ты не знаешь старинного обычая быть навеселе когда тебе грустно и унижать слабых и бедных лишь в исключительных случаях.
Ты не знаешь такой ночи чтобы темнота пахла как на глубине трех метров в местной воде.


Ты не знаешь этих звезд. Ты их не видишь, когда мне приходиться наклоняться чтобы не задеть звезду, а я не высок и никогда им не был.

Ты не знаешь название той птицы. Я тоже не знаю, но придумаю его первым. Сумятица отцвела, теперь ее заваривают и кладут в чай.

Ты не знаешь здешних котов: их эгоизм чист и не порочен, но в молодых много напускного, хотя тоже чистого и невинного (напускного).

Ты не знаешь ничего об историях которые творятся когда ничего на первый взгляд не происходит, когда ночь спит...

Ты не знаешь того что цветок, который не собирается цвести чем-то обижен. Скорее всего ты пройдешь мимо и не заметишь этого.

Ты не знаешь когда небо спускается низко, что нужно делать! Когда надо бежать что есть сил вдоль поля и покинуть ненавистный квадрат, успевая до закрытия ставен.

Ты не знаешь рыб которых иногда можно видеть здесь, на середине реки. Я видел двух, они смотрели на меня так долго, что я почувствовал — они просили меня уйти.

Ты не знаешь что природа андрогина, что сны и печаль не различны. Но видеть вещи без своего представления о них ты не можешь — ты не знаешь.


***

Мы потеряли дорогу в естественное счастье.
Глоток за глотком мы идем домой.
И вот мы пришли
не вспоминать и не мыслить.
(прошлое и будущее покидает нас)
Целостность которая никуда не девалась на месте. Мы проверили.


***


Моя любовь, прости
На месте нашей весны галоп
Погаси маяк: коронуй ночь, спрячь оттенки
Отголосок беды — мгновение другого цвета!
Не смотри на пророчество игры
не будь ею
не будь никем
Спеши в мягкий страх искушений!
Расстегни ночь:
впусти ее в сердце
и попросись к ней.
Расправь ее черные крылья
Распусти волосы
У тебя за спиной черные крылья.


...ты не увидела этого, а значит все осталось прежним и берег не утонул в безлунную ночь с камнем, когда ты сделала все маленьким.


***


Я хочу сидеть и смотреть на воду до бесконечности, поэтому, когда я следующий раз, возможно буду совершать и другие действия, одновременно я буду совершать и это. Буду сидеть и смотреть на воду. Я так решил.


***


Не было никого рядом. Затем пришел человек, сел и «стал быть рядом». Затем он ушел и рядом снова никого не стало.
Пришел поезд. Он был далеко, а рядом никого не было.
На двух дирижаблях мы живем вместе. На двух дирижаблях мы живем раздельно.


***


Если есть тревога то, где-то в ее начале и ее середине должно быть спокойствие. Я уже не говорю о том что спокойствие существует в ее конце.


***


Самые красивые песни в сердце, а если глубже то нигде! Пока живешь ошибайся, это путь домой.


***


Чуткость потеряна. Возьмите и оторвите кусок зелени от меня — я перестану ходить или встану на ноги.


***


Ты знала что заблуждалась, что заплатила ему больше чем он сможет дать взамен.

Под сводом тимьяна и мяты люди разных размеров.

Девушка ждущая трогательного уничтожения всех правительств и паств в этом немом царстве — одна из многих, выбравшая трогательный взгляд взамен сердцу!

Оползень стал пахнуть тухлой рыбой что мы оставили на лоне природы — действия среди обломков.

В этой тиши есть схема всего счастья, всех молчаний.

Под шатром, вдали от ужина, за зарей в пестрый мрак смотрят два глаза

и это твои глаза

и тихий город тоже твой

и поля в округе

Все в твоем позднем ужасе, когда трюкачи спят в отелях, неподалеку.

Тонущий в отцовстве этих лучей Итуруп с замершей зеленью и побегами сна - твой дом с самого детства

Все собрались на пустом месте.

Это игра в нечто большее, когда не знаешь какие шедевры скрывает царство рассвета и тревог будущего

и лунных струн.


***


Чувствую все великим и случайным, как будто строю мир заново.

Ретушь сна как посулы к войне.

Великий мадагаскарский дворник; всякий святой в этой песни лишь первая собака в упряжке, где вожак стаи лишает кураж гибели.

Мы лицедеи и мы никогда не продаем сокровенное сразу. Мы никогда не продаем сокровенное.

Изображай не реальное и только это правдиво.

Мысли никогда не верны, наблюдение всегда верно.

Ты открываешь кому-то сердце или не открываешь, в этом нет значения.